Неточные совпадения
Одно привычное
чувство влекло его к тому, чтобы снять с себя и на нее перенести
вину; другое
чувство, более сильное, влекло к тому, чтобы скорее, как можно скорее, не давая увеличиться происшедшему разрыву, загладить его.
Естественное
чувство требовало от него оправдаться, доказать ей
вину ее; но доказать ей
вину значило еще более раздражить ее и сделать больше тот разрыв, который был причиною всего горя.
Долго Левин не мог успокоить жену. Наконец он успокоил ее, только признавшись, что
чувство жалости в соединении с
вином сбили его, и он поддался хитрому влиянию Анны и что он будет избегать ее. Одно, в чем он искреннее всего признавался, было то, что, живя так долго в Москве, за одними разговорами, едой и питьем, он ошалел. Они проговорили до трех часов ночи. Только в три часа они настолько примирились, что могли заснуть.
В пустыне, где один Евгений
Мог оценить его дары,
Господ соседственных селений
Ему не нравились пиры;
Бежал он их беседы шумной,
Их разговор благоразумный
О сенокосе, о
вине,
О псарне, о своей родне,
Конечно, не блистал ни
чувством,
Ни поэтическим огнем,
Ни остротою, ни умом,
Ни общежития искусством;
Но разговор их милых жен
Гораздо меньше был умен.
Взял он его про запас, на торжественный случай, чтобы, если случится великая минута и будет всем предстоять дело, достойное на передачу потомкам, то чтобы всякому, до единого, козаку досталось выпить заповедного
вина, чтобы в великую минуту великое бы и
чувство овладело человеком.
Швабрин упал на колени… В эту минуту презрение заглушило во мне все
чувства ненависти и гнева. С омерзением глядел я на дворянина, валяющегося в ногах беглого казака. Пугачев смягчился. «Милую тебя на сей раз, — сказал он Швабрину, — но знай, что при первой
вине тебе припомнится и эта». Потом обратился к Марье Ивановне и сказал ей ласково: «Выходи, красная девица; дарую тебе волю. Я государь».
Самгин шел бездумно, бережно охраняя
чувство удовлетворения, наполнявшее его, как
вино стакан. Было уже синевато-сумрачно, вспыхивали огни, толпы людей, густея, становились шумливей. Около Театральной площади из переулка вышла группа людей, человек двести, впереди ее — бородачи, одетые в однообразные поддевки; выступив на мостовую, они угрюмо, но стройно запели...
Но и за эту статью все-таки его устранили из университета, с той поры, имея чин «пострадавшего за свободу», он жил уже не пытаясь изменять течение истории, был самодоволен, болтлив и, предпочитая всем напиткам красное
вино, пил, как все на Руси, не соблюдая
чувства меры.
Затем… затем я, конечно, не мог, при маме, коснуться до главного пункта, то есть до встречи с нею и всего прочего, а главное, до ее вчерашнего письма к нему, и о нравственном «воскресении» его после письма; а это-то и было главным, так что все его вчерашние
чувства, которыми я думал так обрадовать маму, естественно, остались непонятными, хотя, конечно, не по моей
вине, потому что я все, что можно было рассказать, рассказал прекрасно.
И вдруг он склонил свою хорошенькую головку мне на плечо и — заплакал. Мне стало очень, очень его жалко. Правда, он выпил много
вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким
чувством… Вдруг, в это мгновение, с улицы раздался крик и сильные удары пальцами к нам в окно (тут окна цельные, большие и в первом нижнем этаже, так что можно стучать пальцами с улицы). Это был выведенный Андреев.
И чтобы как-нибудь затушить это мучительное
чувство жалости к себе и бесполезного упрека ему, ей захотелось
вина.
И в первое время это отречение от себя было неприятно, но продолжалось это неприятное
чувство очень недолго, и очень скоро Нехлюдов, в это же время начав курить и пить
вино, перестал испытывать это неприятное
чувство и даже почувствовал большое облегчение.
И когда он представлял себе только, как он увидит ее, как он скажет ей всё, как покается в своей
вине перед ней, как объявит ей, что он сделает всё, что может, женится на ней, чтобы загладить свою
вину, — так особенное восторженное
чувство охватывало его, и слезы выступали ему на глаза.
Александр Привалов, потерявший голову в этой бесконечной оргии, совсем изменился и, как говорили о нем, — задурил. Вконец притупившиеся нервы и расслабленные развратом
чувства не могли уже возбуждаться
вином и удовольствиями: нужны были человеческие страдания, стоны, вопли, человеческая кровь.
Мы до сих пор смотрим на европейцев и Европу в том роде, как провинциалы смотрят на столичных жителей, — с подобострастием и
чувством собственной
вины, принимая каждую разницу за недостаток, краснея своих особенностей, скрывая их, подчиняясь и подражая.
Соборность мне более всего близка в
чувстве общей
вины, ответственности всех за всех.
Перед Гловацкой уже опять не было прежней Лизы, перед нею снова была Лиза, уязвившая ее чистое сердце впервые отверженным без всякой
вины чувством.
Не правда ли, что при этом, кроме мучительнейшего
чувства жалости, вас начинает терзать то, что все ваши маленькие
вины и проступки, которые вы, может быть, совершили против этого существа, вырастают в вашем воображении до ужасающей величины?
Он долго глядел на меня с сильным
чувством расслабленного от
вина человека. Впрочем, он и без того был чрезвычайно добрый человек.
— А нельзя, — отвечает, — по двум причинам: во-первых, потому, что я, не напившись
вина, никак в кровать не попаду, а все буду ходить; а во-вторых, самое главное, что мне этого мои христианские
чувства не позволяют.
Полозов ел медленно, «с
чувством, с толком, с расстановкой», внимательно наклоняясь над тарелкой, нюхая чуть не каждый кусок; сперва пополощет себе рот
вином, потом уже проглотит и губами пошлепает…
Он часто ругивался и непременно, бывало, когда ругается, попрекает в чем-нибудь человека, в какой-нибудь
вине перед собой, с
чувством говорит, чуть не плачет…
Вино привело в
чувство Архальского, который сознался, что проиграл казенных денег почти пятьсот рублей и около ста своих.
Слова отца заставили ее повернуть голову к разговаривающим; она стояла, опустив раскрасневшееся лицо к полу; в чертах ее не было видно, однако ж, ни замешательства, ни отчаяния; она знала, что стоит только ей слово сказать отцу, он принуждать ее не станет. Если
чувства молодой девушки были встревожены и на лице ее проглядывало смущение,
виною всему этому было присутствие Вани.
Дуня, с своей стороны, движимая, может статься,
чувством совестливости, которую пробуждал в ней ее проступок, ревностно работала, стараясь этим способом загладить перед тестем и тещею прежнюю
вину свою.
Кто бы он ни был — всё равно! Он — как дитя, оторванное от груди матери,
вино чужбины горько ему и не радует сердца, но отравляет его тоскою, делает рыхлым, как губка, и, точно губка воду, это сердце, вырванное из груди родины, — жадно поглощает всякое зло, родит темные
чувства.
Кукушкина. Разве такие люди, как вы, могут оценить благородное воспитание! Моя
вина, я поторопилась! Выдь она за человека с нежными
чувствами и с образованием, тот не знал бы, как благодарить меня за мое воспитание. И она была бы счастлива, потому что порядочные люди не заставляют жен работать, для этого у них есть прислуга, а жена только для…
Старые меха не выдерживают молодого
вина, и старое сердце не выносит молодых
чувств… но тогда, боже мой, что было тогда!
Но падение стен, причем это совершилось так безупречно плавно, что не заколебалось даже
вино в стакане, — выколотило из меня все
чувства одним ужасным ударом.
Это были люди, привыкшие жить в поле, гоняться за зверьми и неспособные к мирным
чувствам, к сожалению и большой приверженности;
вино, буйство, охота — их единственные занятия, не могли внушить им много набожных мыслей; и если между ними и был один верный, честный слуга, то из осторожности молчал или удалялся.
Он вломился в разгульную жизнь фабричных девиц, как медведь на пасеку. Вначале эта жизнь, превышая всё, что он слышал о ней, поразила его задорной наготою слов и
чувств; всё в ней было развязано, показывалось с вызывающим бесстыдством, об этом бесстыдстве пели и плакали песни, Зинаида и подруги её называли его — любовь, и было в нем что-то острое, горьковатое, опьяняющее сильнее
вина.
Не скажи он мне этого, может быть, я поняла бы, что томившее меня
чувство есть вредный вздор,
вина моя, что та жертва, которую я искала, была тут, передо мной, в подавлении этого
чувства.
Еще дай он мне волю, так я бы хоть какое-нибудь
чувство к нему имела; а теперь назло буду все напротив делать; хотя бы я и виновата была перед ним, я и за
вину не сочту; надо же мне ему чем-нибудь выместить.
Софья (помолчав). Нет! Она не может знать! (С силою.) И — не должна знать, Яков! (Порывисто, тихо.) Я мучительно люблю это несчастное существо, я люблю… Но моя любовь — трусливое
чувство виноватой; я боюсь, что вскроется моя
вина перед нею, и — люблю её издали, смею подойти к ней, говорить с нею…
И, глотая, чувствовали внезапно, что та прежняя трезвая жизнь была обманом и ложью, а настоящее здесь, в этих опущенных милых ресницах, в этом пожаре мыслей и
чувств, в этом бокале, который хрустнул в чьих-то руках, и полилось на скатерть, как кровь, красное
вино.
Нина Александровна. Кто ж его знает! Ведь это уж такие люди: они свои
чувства умерять не умеют, у них все через край — и хорошее и дурное, и радость и горе. От радости они готовы плясать и обнимать всякого встречного, а горе или в
вине топят, или что-нибудь еще хуже.
Пир во время Чумы? Да. Но те пировали —
вином и розами, мы же — бесплотно, чудесно, как чистые духи — уже призраки Аида — словами: звукомслов и живой кровью
чувств.
— Ну, — крикнул Микешка с горьким
чувством целовальнику, — так, видно, делу и быть. Владей, Фаддей, моей Маланьей!.. А чапуруху, свояк, поставь… Расшибем полштофика!.. Выпьем!.. Плачу я… Гуляем, Мавра Исаевна!.. А ну-ка, отрежь печенки… Ишь черт какой, дома, небойсь, такой не стряпала!.. Эх, погинула вконец моя головушка!.. Пой песню, Маврушка, ставь
вина побольше, свояк!
Мы оба встали с мест и на него смотрим, а он, раскрасневшись от внутренних
чувств или еще
вина подбавивши, и держит в одной руке дворницкий топор на долгом топорище, а в другой поколотую в щепы дощечку, на которой была моя плохая вывесочка с обозначением моего бедного рукомесла и фамилии: «Старье чинит и выворачивает Лапутин».
И полковник с
чувством обнял спикера и облобызал его дважды, причем мокрые от
вина полковничьи усы оставили свой влажный след на гладко выбритых, лоснящихся щеках советника.
В душе человеческой появляется сознание неабсолютности и внебожественности, а следовательно, относительности и греховности своего бытия, но одновременно зарождается и стремление освободиться от «мира», преодолеть его в Боге; другими словами, вместе с религиозным самосознанием в человеке родится и
чувство зла,
вины, греха, отторженности от Бога, а равно и потребность спасения и искупления.
Для читателя с живою душою совершенно очевидно, что никакого преступления Анна не совершила.
Вина не в ней, а в людском лицемерии, в жестокости закона, налагающего грубую свою руку на внезаконную жизнь
чувства. Если бы в обществе было больше уважения к свободной человеческой душе, если бы развод не был у нас обставлен такими трудностями, то Анна не погибла бы… Такой читатель просто пропускает эпиграф романа мимо сознания: слишком ясно, — никакого тут не может быть места для «отмщения».
Чувство же
вины освобождает от фантазмов и возвращает к реальности, к бытию.
Опять почувствовал себя Иван Алексеевич университетским. Съел он скромный рублевый обед в"Эрмитаже",
вина не пил, удовольствовался пивом. Машина играла, а у него в ушах все еще слышались прения физической аудитории. Ничто не дает такого
чувства, как диспут, и здесь, в Москве, особенно. Вот сегодня вечером он по крайней мере очутится в воздухе идей, расшевелит свой мозг, вспомнит как следует, что и он ведь магистрант.
Орфизму свойственно
чувство древней
вины.
Ему живо вспомнились теперь два первые вечера, которые он провел с музыкантом, вспомнились последние печальные дни, которые по его
вине провел здесь Альберт, и главное, он вспомнил то сладкое смешанное
чувство удивления, любви и сострадания, которое возбудил в нем с первого взгляда этот странный человек, и ему стало жалко его.
— Маша, — начал он опять, — пожалуйста, не говори про себя ничего лишнего. Ты поступаешь теперь, как женщина, которая освободилась от какого-то кошмара. Предо мной тебе нечего ни защищаться, ни оправдываться. Ничего такого я не допущу. Слышишь! В тебе произошел кризис… Я скажу даже, что я не ожидал такого мгновенного действия одной минуты на твою совесть и нравственное
чувство. Но все это, Машенька, не резон, чтобы преувеличивать свою
вину, свое окаянство, как ты выражаешься.
Вино вскоре развязало еще более языки и усыпило человеческие
чувства.
Спиртом и ложкой
вина они снова привели ее в
чувство.
Вкусный обед, политый обильно
вином, прошел оживленно, хотя граф Белавин ощутил неприятное
чувство. Приехавший с волжских палестин, князь Адуев оказался более в курсе светской и полусветской жизни Петербурга, нежели он — истый петербуржец.